Мемориальный комплекс в Нью-Йорке

Генеральный план сохранили, но значительно подкорректировали, объемно-пространственное решение комплекса передали более сдежанной Snøhetta, а площадь, которая по замыслу Даниэля должна была превратиться в яму, оставили на уровне улицы. Ее дизайном занялся победитель конкурса, молодой и неизвестный в ту пору Михаэль Арад (Michael Arad). Вместе с Питером Уолкером они стремились сохранить ощущение сакральной пустыни и, одновременно, организовать общественное пространство для посетителей, что чертовски трудно.

Буквально каждый элемент превращался в камень преткновения: деревянные скамейки казались неуместно легкомысленными, а каменные вызывали ненужные ассоциации с надгробьями. Полное умиротворение казалось лицемерным и мертвенным, а экспрессия – излишне пафосной. В результате мучительно искомый баланс, пожалуй, достигнут: тщательно подобранные деревья сперва выстраиваются в шеренги, а потом обтекают каскадные пруды и надземную часть музея. Их движение неочевидно, также как и движение воды: чтобы заметить, нужно воспарить или склониться.

©Associated Press
Все авторы трудились под исключительно мощным гнетом ответственности, давившей изнутри и извне, хотя газетчиков и архитектурных критиков до поры до времени к объекту старались не подпускать. Неизвестно, что бы в конце концов вышло у Либескинда, но Snøhetta удалось встроить травмированные и травмирующие фрагменты уничтоженных башен в концепцию, которая дает надежду на исцеление. Длинный по протяженности и длительный по времени переход от залитого светом павильона к подземному уровню позволяет отрешиться от сиюминутного шума.

Впрочем, там, внизу, где экспонируется все, что связано с трагедией и ее жертвами, посетитель видит вещи, некогда составлявшие столь же суетный мир. Их значимость, как ни ужасно звучит, возникла из смерти и разрушения. Хотя бы поэтому эстетика, претендующая на величие, тут не к месту. Классицизм и рафинированный модернизм не выживут в хаосе, возникшем на месте привычной гордыни. И подземные интерьеры напоминают скорее мемориальные руины, чем залы в привычно-музейном смысле.

Хэппи энда не будет, потому что он невозможен. Но принять то, что случилось 11 сентября в Нью-Йорке, все равно придется. Как трагедию, как поражение, как расплату – это каждый из тех, кто придет сюда после родных и близких погибших, решит сам. После 21 мая это сможет сделать любой – в ближайшие 2 года по предварительной записи.