Архитектор не должен становиться коммерсантом

В.Г. Оправдало ли себя разделение в управлении на коммерческую и креативную составляющую за несколько лет Вашего руководства ?

Н.Н. Такого разделения придерживается не только архитектурная компания, это встречается в любом виде бизнеса, основанного на творчестве и созидании. Проектирование – сложный внутренний процесс, требующий максимальной концентрации архитектора. Мы не говорим о том, что архитекторы не могут быть коммерсантами, мы лишь утверждаем, что управленческие функции не позволяют многим профессионалам высочайшего класса реализовывать свой творческий потенциал. Я встречал реальные примеры того, как именитый архитектор, присутствуя на совещании с заказчиком, не мог ответить на какой-то вопрос о проекте, потому что перепоручал проект подчиненным. Это такой замкнутый круг – архитектор рискует собственным именем в глазах заказчика, он ставит под проектом свою подпись, но на его плечах вся махина проектного бюро, его жизнеобеспечения. Когда бы ему найти время вникать в каждую мелочь проекта?

Создавая компанию, мы приняли за принцип рабочую гипотезу о том, что экономическая нагрузка должна остаться за нами, коммерсантами. И за несколько лет, которые мы работаем на рынке, решение себя полностью оправдало.

В.Г. В среде архитекторов бытует мнение, что подчиняя проект экономической целесообразности, можно потерять в его уникальности. Девелоперы хотят быть уверенными, что объект быстро окупится, заказчики и вовсе не любят рисковать, когда речь идет о вложениях в строительство.

Н.Н. Мы знаем об этом расхожем мнении, но на практике, во всяком случае, на практике нашей компании, оно не подтверждается. Я, например, как управленец, хорошо знаю специфику ведения переговоров, принимаю во внимание тысячу факторов, среди которых уникальность архитектурного решения, перспективы его эксплуатации, его культурная ценность – и, одновременно, его ликвидность с точки зрения оценки недвижимости, его затратность. Да, я ставлю перед архитекторами конкретные задачи, и не даю им выходить за рамки требований заказчика – но и с другой стороны, я никогда не позволю заказчику третировать архитектора бессмысленными коррективами, сомнениями в эффективности его решений.

В.Г. Как вообще происходит процесс работы?

Н.Н. Я встречаюсь с заказчиком, и на первых порах сам веду переговоры, пытаясь понять его вкусы, потребности, очертить комплекс услуг, который будет для него оптимален. Разумеется, заказчик видится с архитектором, участвует в проектировании, но управление в том и заключается, что изначально поставленные задачи и сроки неукоснительно контролируются. Когда мы приступаем к реализации проекта, все работы с подрядчиками, поставщиками, документацией опять отходят в сферу менеджмента, позволяя архитектору сосредоточиться на его работе. Весь процесс управления архитектурным проектом у нас выглядит очень четко, и мы работаем, как слаженный механизм.

В.Г. При таком прагматичном подходе к работе проектного бюро важна ли для вас личность архитектора?

Н.Н. На сто процентов важна. Пусть в своей работе я исхожу из практических задач, стоящих перед бюро, я должен быть уверен в том, что работающий над проектом архитектор может предложить нестандартные ходы, заложить в проект современные инженерные системы, создать продукт, отвечающий требованиям даже не сегодняшнего – завтрашнего дня. Мне нравится работать с яркими, неординарными личностями, у которых есть видение будущего, которые мыслят глобально. Я очень рад, что в свое время встретил замечательного архитектора, который возглавил архитектурно-проектный отдел. На каждом проекте он выкладывается по полной, не любит повторяться, и соотносит свои решения с запросами времени. Благодаря его подходу нам есть, что предложить заказчикам. Они сопоставляют свои потребности с тем, что может предложить им компания, и часто получается так, что готовый проект даже превосходит их ожидания.