Cамо понятие «жилое строительство» должно измениться, так как оно типологически базируется на жестких и устаревших социальных категориях.
К.К. В какие насущные области исследований должна сегодня погрузиться экспериментальная архитектура сегодня и в ближайшем будущем?
Л.В. Самая острая и сложная проблема – быстрый рост городов. Расширяющаяся пропасть между богатыми и бедными – признак того, что значительная часть роста происходит за счет трущоб и других новостроек, «неустойчивых» с гуманитарной и средовой точек зрения. Архитектура не может напрямую влиять на экономическое неравенство, но она может отказаться от сотрудничества с создающими его социальными институтами. Кроме того, архитектура может предложить хорошие решения для депрессивных зон и бедных кварталов, причем не только те, которые поддерживают доминирующие политические и экономические силы общества. Именно поэтому RIEA существует независимо от них.
Безусловно, дешевое жилье необходимо для растущего городского населения. Но я уверен, что само понятие «жилое строительство» должно измениться, так как оно типологически базируется на жестких и устаревших социальных категориях. Сначала «жилое строительство» означало массовую застройку для фабричных рабочих в виде моногородов и рабочих кварталов. Позже проекты жилой застройки создавались и строились для низкооплачиваемых горожан и маргиналов, которые и сейчас все еще существуют, но слишком отличаются друг от друга, чтобы массово селиться в гетто.
Сегодня рост экономики, построенной на сфере услуг, в том числе – компьютерных и в нише Интернет, рождает нужду в принципиально иной типологии жилых районов и их группировке. Их еще предстоит изучить и исследовать. Это – приоритет для экспериментальных архитекторов.
Другой приоритет и, возможно, более сложная задача – улучшение жизни в существующих трущобах. В идеале их нужно ликвидировать и проследить, чтобы новые лачуги не строились. Но для этого нужно уничтожить бедность. А это – цель, не просто выходящая за пределы архитектурного поля. Чтобы победить бедность, нужны объединенные усилия общества в целом, а оно пока даже не приступило к работе. Пока и если это так, архитекторы могут и должны искать стратегии и технологии, которые жители низкокачественных домов могут использовать для самопомощи, если понадобится – растянутой во времени и постепенной. Лучше хоть что-то, чем ничего – и примерно так и получается сегодня, когда архитекторы не хотят внедряться в проблему.
Наконец, на сегодняшний день я бы сказал, что архитекторы, которые хотят исследовать самые острые и актуальные мотивы, должны взглянуть в лицо взаимоотношениям эстетики – тому, как вещи выглядят и этики – тому, что они значат во всей полноте гуманистического осмысления. Потребительство и массовый рынок загнали архитекторов в гетто. Причем самых визуально одаренных, вроде промышленных дизайнеров и стилистов, доводящих заурядные изделия до блеска, чтобы они лучше продавались или просто для престижа – в первую очередь. Выпутаться из этой ловушки – экстремально важно для архитектуры. И сложно, потому что архитекторам придется формировать социальную миссию, не жертвуя эстетическими идеалами.
Речь идет не об отдельно взятой «устойчивой эстетике», практике или поэзии. Все нужно объединить в тотальной гармонии, где каждый компонент поддерживает другой.

Продолжение следует
онлайн журнал Кластер (итальянский+английский)