Архитектура как широкое поле для мысли

К.К. Фейнман сказал, что науку можно трактовать как « результат исследований, продуктивно перепроверенный новым опытом, и не всегда доверяющий прежнему опыту человечества»* С другой стороны, Карл Поппер в «Логике научного исследования»* пишет: « Нужно свыкнуться с мыслью, что мы не должны смотреть на науку как на «сокровищницу знаний», а скорее – как на систему гипотез или систему предположений, справедливость которых в принципе невозможно оценить, но с которыми мы работаем, пока они срабатывают».
Хотя архитектуру не назовешь позитивной наукой, эти дефиниции можно распространить и на нее. Куда и как в архитектуре можно применить научное мышление?

Л.В. На уровне Фейнмана и Поппера наука предстает как нечто весьма творческое и гипотетическое, апеллирующее к людям с развитым воображением, чтобы дать им немного нового и оригинального по форме. Такая наука значительно меньше занимается исправлением или перегруппировкой того, что нам уже известно, а также раздачей оценок. Архитектура во многом на нее похожа.
Существует повседневная архитектурная практика, переделывающая и по-новому компонующая известные вещи. Офисные здания, проекты жилых домов и моллов просто совершенствуют свойственные моменту вкусы и традиционную типологию. Они отвечают запросу новизны, но не стремятся стать чересчур новыми. Потому что степень новизны зависит от того, насколько мы хотим изменить свою среду обитания.
Высшие, действительно творческие уровни науки здорово вдохновляют, но только тех архитекторов, которые стремятся совершить рывок, разрешить задачу, которая прежде не существовала или осталась неразрешенной. Для других, «повседневных» архитекторов наука такого рода малоинтересна, и пользы в ней тоже мало.
Важно понять, что есть разительное различие между наукой и архитектурой. Наука исходит из того, что существует истина, которую можно обнаружить и изучить, скажем, структура атома или происхождение вселенной. Все творческие научные силы сосредоточены на решении четко обозначенных задач или их отдельных аспектов. Архитектура экзистенциальна. Штука в том, что ее гипотезы и теории противостоят постоянно растущим запросам человека. Хотя она отвечает базовым ментальным и физическим запросам человека, задача архитекторов не сводится к архивации вечных законов и форм. Им нужно дать человеку возможность полностью реализовать свой потенциал, каким бы он ни был. Научное мышление – небольшое подспорье в этом деле.

К.К. Термин «экспериментальная» употребляется в современном архитектурном дискурсе так широко, что зачастую становится размытым и неопределенным. Сегодня экспериментом называют и интеграцию программного обеспечения, позволяющего создавать и контролировать формы, в процесс проектирования, и внедрение новых технологий в строительство, и введение в практику новых материалов. Вы на протяжении многих лет исследовали, можно ли определить поле экспериментальной архитектуры как точную область архитектурной практики. Сформулировать можете?

Л.В Попросту говоря, эксперимент – это проверка идеи или гипотезы, задается вопрос «а что будет, если…», чтобы увидеть, сработает ли посылка в реальности.
Эксперимент – не создание гипотезы: это удел теории. Он также не подразумевает применение – это удел практики. Поле эксперимента – промежуточное. Если использовать научную терминологию, он происходит в лаборатории – в ограниченном пространстве и при контролируемых условиях. В архитектуре он обычно принимает пространственные, визуальные формы: рисунка или макета, а чаще – компьютерной модели. В последствии эксперимент может эволюционировать при участии автора и других архитекторов – в зависимости от их веры в гипотезу и потенциальную пользу от применения на практике.
Я всегда считал, что важно сделать эксперимент точно очерченной деятельностью на архитектурном поле, поскольку его природа в современном мире постоянно меняется. В прошлом роль зданий и архитекторов, которые их проектировали, была четко обозначена, потому что у общества была иерархическая структура. Потребность в теории сводилась к минимуму: люди четко знали, что им нужно от архитектуры, и варьировались только стили, а также аранжировки известных, исторически опробованных компонентов.
Следовательно, не было нужды в экспериментах на поле «промежуточного» проектирования. Как бы архитектор не экспериментировал, он это делал в рамках нормального процесса. До того как архитектор и заказчик «приговорили» себя к всеобъемлющему строительству, не было гипотез, нуждавшихся в подтверждении.
Но все изменилось, когда наше общество в глобальных масштабах само стало меняться все быстрее и быстрее. Почти ежедневно появляются новые технологии, которые вносят перемены в образ жизни людей. Столь же часто происходя перемены в политике и экономике. Кажется очевидным, что скорость перемен подошла к черте, где происходят качественные и структурные изменения. Потребность в пространстве нового рода растет, но практикующим архитекторам не хватает времени или темперамента чтобы исследовать новые возможности. Таким образом, возникает потребность в архитекторах- экспериментаторах, посвящающих себя такого рода исследованиям.
Это исторически совершенно новая ситуация, и я убежден, что архитектура все же должна на нее ответить. RIEA (Исследовательский институт экспериментальной архитектуры), как я всегда рассчитывал, создаст пример того, что можно сделать.