Останки Петербурга

При этом ни затеявшее программу правительство, ни пытающийся войти в жюри и ограничить участие иностранных архитекторов союз не смущает, что телегу поставили перед лошадью: программы нет, а проектировщики вовсю соревнуются. Оно и понятно: пирог больно вкусен.
Однако всякий здравомыслящий человек понимает, что для успешного преобразования Петербурга недостаточно разбить «золотой треугольник» на кластеры, провести инвентаризацию домов, определить их назначение, усовершенствовать инфраструктуру и запустить на обновляющиеся участки счастливых инвесторов вкупе с везучими архитекторами.

Нужна концепция, охватывающая все аспекты современного урбанизма, включая социальный. А чтобы она появилась, необходимо ясно сформулировать цель и расставить приоритеты. Они должны возвышаться над шкурными интересами отдельных участников процесса, отражая, в первую очередь, запросы горожан.

Проще говоря, сначала нужно понять, каким должен быть Петербург будущего, и чего ему не хватает в настоящем. Внятного ответа на эти вопросы пока никто не дает и, похоже, не собирается давать. Все сводится к туманным фразам о «развитии», сквозь которые просматривается только одна более или менее ясная задача: повысить туристическую привлекательность города на Неве. Города, в котором, между прочим, пока так и не достроили ни один объект-победитель международного конкурса. Города, где жители, пользующиеся городским транспортом, отрезаны от театральной и концертной жизни: им не попасть домой. Города, оккупированного хрущевками и невразумительными подделками под старину.

Нельзя пенять на архитекторов: их приоритет – профессиональная самореализация и, когда речь идет о реновации Конюшенной площади или Новой Голландии, устоять перед соблазном трудно. Не стоит винить девелоперов, которых возбуждают бесконечные магазины, перекрытые стеклянными крышами дворы и прочие мелкобуржуазные радости, сулящие крупные прибыли. И искусствовед Боровских тоже имеет полное право ратовать за организацию на Марсовом поле катка «разумеется, после переноса останков». Хотя вообще-то такой перенос – мероприятие не заурядное, а экстремальное.

Понятна и позиция губернатора, которого «призывают сохранять все подряд, не считаясь с расходами. Чего, конечно, городской бюджет просто не выдержит».

Страшна не реновация, а ее безыдейность и прогнозируемое качество.
Хосе Асебильо, призванный своим непререкаемым авторитетом осенить еще не рожденное детище питерского правительства, совершенно ясно говорит о том, что превращение центра города в туристический заповедник и его тотальная коммерционализация одинаково пагубны: «Во многих городах Италии центр угасает и умирает, жители перемещаются в другие «жилые» районы, а центральный район становится парализованным. Будто бы он создан исключительно для туристов, а вся жизнь города происходит в других местах. В США точно также в центре города возникает коммерция, но нет никакой жизнедеятельности».
Он призывает перво-наперво задуматься над преобладанием нематериального в городском пространстве. Он толкует о жителях и качестве новой архитектуры: «Сегодня в Санкт-Петербурге разрабатывается программа сохранения исторического центра Санкт-Петербурга. Это здорово и важно, но я хочу отметить одну принципиальную вещь: исторический город должен обслуживать людей, а не наоборот. Это движение между прошлым и будущим. Город — это люди, а не здания. Архитектура — это философия жителей, которая состоит из комплекса старого и нового».

А нам вместо этого предлагают непродуманное и небрежно проводимое мероприятие, от которого не выиграют ни люди, ни здания. Только деньгополучатели.